| Сергей Михалок: «Милиция замела нас на вокзале, мы попали в реанимацию, а оттуда - в наркологическое отделение» ("PLAYBOY", 29.12.2008)
Лидер группы «Ляпис Трубецкой» поговорил с PLAYBOY о разбитых коленях, свободных женщинах и побочных эффектах непрерывного счастья.
-- Ты из Беларуси прилетел?
-- Нет, из Самары, с вечеринки энергетической корпорации по случаю ее развала на несколько подконтор. Все проходило в духе «дембельского альбома»: были какие-то стриптизерши в стиле милитари. Из приглашенных артистов - мы и Гарик Сукачев.
Публика была бешеная. Пьяные менеджеры, желающие показать руководству свою акробатическую прыть. Они не умеют слэмиться, но слышали, что такое происходит на рок-концертах, поэтому как-то толкаются своими брюшками, пытаются сесть на шпагат...
Дело было на природе, место называлось «Охотничий дом». Там везде оленьи и кабаньи головы - и еще в гримерке штук сорок сложено. Наши ребята-вегетарианцы из группы переживали.
-- Любят вас богачи?
-- Ну а как же? Мы для них - как цыганский табор в рамках мегаполиса. Когда нас заказывают, наш администратор сразу предупреждает, что чем древнее репертуар, тем будет дороже, - но их это не останавливает.
-- В этот Новый год работаете?
-- Конечно! Масса заказов. Богачи все время в поиске новых впечатлений. Неважно, прибыль или убытки - продолжается праздник.
Причем на таких вечеринках все демократично: шоферы отплясывают с главными бухгалтерами, у них происходят драки и романы. Это бордель, очень крутой. Мы, выходя на сцену, говорим: «Давайте все в блуд» - ведь для этого и тратятся громадные деньги.
-- Надолго этих денег хватает-то?
-- У нас заработанное по-быстрому делится между участниками. Нет никаких вложений: ни в собственность, ни в менеджмент.
-- Почему ты, приезжая в Москву, живешь в гостинице? Многие бы удивились, узнав, что у тебя нет здесь жилплощади...
-- Да здесь в гостинице условия лучше, чем у меня в Минске! Там я живу в двухкомнатной съемной квартире вместе с тремя котами. У меня нет собственности. Я чувствую себя свободным человеком.
-- В течение первого месяца после премьеры вашего последнего альбома «Манифест» его можно было получить, только скачав в интернете. Сколько раз его скачали за это время?
-- Больше ста тысяч. Для нас это большой успех. Пять лет назад на презентацию пластинки приходило тридцать человек, а сейчас мы собираем большие столичные площадки. И ведь мы это не пролоббировали.
Я не договаривался с Эрнстом, чтобы он меня позвал в «Танцы на льду» (или вот еще программа есть «Ты - суперстар», где я мог бы показывать, что я еще ого-го). Мы поем свои песенки, невзирая на форматы, клипы и ротации. Мне очень нравится, что именно так произошло.
-- Co времени создания группы в твоих взаимоотношениях с поклонницами что-то изменилось?
-- В девяностые с девушками было гopаздо меньше проблем. Вокруг всегда вращалось много интеллигентных дам, которые живо реагировали на мою дикую... харизму.
Так было до 1998 года, когда я стал звездой. Я тогда даже радовался тому, что имидж «Ляписа Трубецкого» настолько асексуальный. Встречались, конечно, какие-то пьяные девушки в барах... Но горы поклонниц - чего не было, того не было.
Был бы я Андрей Губин или Рома Зверь - было бы понятно. Ведь такое впечатление, что они каждые пять секунд достают член и писают, метят территорию. Это музыка, направленная на соитие (и в этом ничего плохого нет). А мы даже про любовь пели как-то противно.
-- Ты же совсем молодым женился? В двадцать два?
-- Я два раза был женат. Больше не буду. Ценю свою независимость и независимость девушек.
Сейчас я встречаюсь с девушкой, но я сразу сделал ей четкое заявление. Мне повезло, она сама свободная. Она меня прекрасно понимает - тоже была замужем, и ребенок есть.
-- Ты в хорошей форме. Ходишь в спортзал?
-- Хожу. Там брусья, турник, классический жим штанги... На следующий день - бокс. Раньше я занимался тайским боксом, но потом ногу повредил - прыгнул с помоста, где барабаны, а у меня же старая рана: колено в детстве монтировкой разбили...
Бокс - один из немногих видов спорта, где можно выйти и одним ударом решить проблему.
-- Ты так романтизируешь бокс?
-- У каждого своя романтика. Для меня Мухаммед Али - один из крутейших философов-практиков двадцатого века.
-- Ты продолжаешь общаться со школьными друзьями из Норильска и Красноярска?
-- Да! Недавно мы выступали в Красноярске, и пришли мои школьные друзья. Было здорово. У меня очень разные одноклассники. Есть и заместитель начальника тюрьмы, и человек, который сидит за убийство, и летчик-истребитель...
-- Каким ты был ребенком?
-- Обычным. Casual. Не был суперотличником и не был самым гадким хулиганом - я же добрый парень.
-- Ты ведь и группу организовал, когда не таким уж взрослым был?
-- Восемнадцать лет мне было. В институте случился рок-фестиваль - а я на аккордеоне как раз научился играть. Песни «Ноля». Мне на фестивале сказали, что должна быть группа (просто аккордеон не приветствуется), - я и набрал по-быстрому.
В первом составе было человек пятнадцать. У нас был и ксилофон, и саксофон...
-- С создания группы уже 18 лет прошло. Не устал прыгать?
-- А ты вон Игги Попа возьми. Ему пятьдесят пять лет, а он все еще скачет.
Я только один такой еще пример знаю в мировой культype, чтобы больше двадцати лет скакал. Это Валерий Леонтьев. И при этом извивается ведь, бегает в лосинах и животик оголяет.
-- Ты, похоже, неплохо разбираешься в поп-культуре. Смотришь телевизор?
-- Лицемерие говорить, что ты не знаешь, кто такой Григорий Лепс, кто такой Малахов или кто такая «няня». Ты подходишь к газетному киоску, и на тебя смотрит куча заголовков. В машине ты слушаешь радио.
Когда кто-то живет в мегаполисе и говорит, что не слышал певицу Максим, я не верю. Это все вранье.
-- Сколько лет ты уже не пьешь?
-- Я начал бросать в двухтысячном году. Бросал на год с лишним, срывался, снова бросал. Сейчас три года, как совсем не пью.
-- А последнюю пьянку помнишь?
-- Это был новогодний запой. Я тогда провел полторы недели на раскладушке в позе овоща. Я и простыл тогда, и проблемы навалились. Было страшно.
-- Когда ты подростком был, у тебя еще более сложные времена были, так?
-- Не было сложно. Мое знакомство с тяжелыми наркотиками через месяц закончилось. Приехав в Минск, я очень быстро попал в веселую компанию. У нас с моим другом был передозняк. Милиция замела нас на вокзале, мы попали в реанимацию, а оттуда - в наркологическое отделение.
Есть отделения попроще, а в том лежали люди, которым светит уголовка. Очень много бандитов лежит. В милиции долго не могли разобраться, «шить» нам дело или чтоб мы прошли как просто злоупотребляющие.
-- У тебя же день рождения скоро, в январе? Как ты обычно отмечаешь?
-- Я не праздную. С тех пор как я бросил пить, я не был ни на одном дне рождения - даже самых близких друзей. Меня и не зовут. Просто дарю подарки.
Десять лет я был человеком-праздником. Да и сейчас я практически каждый день на свадьбах и днях рождения... В свободное время я отдыхаю от праздников.
Бывают, конечно, нарекания со стороны людей несведующих и невежливых - на пресс-конференциях спрашивают, почему я такой грустный. Просят рассказать забавный случай, требуют постоянного фейерверка. А я не знаю, что ответить. Просто молчу.
-- Расскажи про сына. Какой он?
-- Ему сейчас тринадцать. Он прекрасный современный мальчик. Слушает, как в его возрасте и положено, калифорнийский панк: Offspring, Green Day... Но начинает слушать вещи и более серьезные - ну, которые я ему подсунул.
Он помудрее и поспокойнее, чем я. Играет на гитаре, на электрической. Хочет быть бойцовым панк-музыкантом. Занялся боксом. Я ему объяснил, что интеллигент с КМС по боксу способен больше пользы принести планете Земля, чем интеллигент с КМС по шахматам.
При этом сын сам принимает решения. Он попробовал несколько единоборств и сказал: «Я хочу бокс». Еще он скромный. Он хороший парень. Текст: Милослав Чемоданов |
